Рассказал эту историю мой дядя Михаил. Он ушел на фронт, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет.

Дело было как раз в зиму 1942 года. Аккурат перед новым годом и Рождеством.

Часть формировали спешно. Выдали винтовки,шинели, каски и по десять патронов на брата. Загрузили в теплушки и повезли.

Никто из солдат не знал, куда едут. Да и никто собственно не интересовался.

Мой дядя был выше среднего роста, худой и носил очки.Солдаты посмеивались над ним. Предлагали очки даже привязать сзади, чтобы не упали.

Ехали долго, почти неделю с разными остановками. Иногда сутки стояли на разъездах.

Есть особо было нечего. Хлеб да вода. Если долго стояли, то разводили костры и кипятили кипяток. О чае тогда никто и не слыхивал.

При приближении к фронту стали слышны взрывы. Два раза на состав налетали немецкие самолеты. Но почему - то не бомбили. Солдаты спрашивали старшину. А он в ответ сердито отвечал : "Фрицы знают, что баранов везем". Никто не обижался. Все понимали, что старшина прав.

Высадились ночью на какой -то маленькой станции и состав сразу же тронулся обратно в тыл.

Все выстроились в одну шеренгу.

Дело было к ночи и сумерки быстро скрывали станционный домик, редкие деревья и лица новобранцев. Поднялся ветер и пошел снег крупными хлопьями.

Пацаны стояли не шелохнувшись, прижимая винтовки с пустыми обоймами и моргая глазами, пытаясь рассмотреть старшину сквозь налипающие снежинки.

А старшина был небрит и страшно зол. Он запахнул шинель и закричал:" Разойтись и окопаться!".

-"Товарищ старшина! Да как копать - то! Земля же смерзлась!"- пытались заикнуться робко солдаты.

-"Разговорчики! Быстро рассредоточились и копать! Мать вашу!" - заорал он и побежал вдоль строя.

Отойдя от станции несколько десятков метров, солдаты образовали длинную цепь, конец которой терялся далеко в темноте, и принялись ожесточенно копать. Но лопатки были не у всех. Те, у кого их не было, просто ковыряли землю штыками и отгребали снег руками. Все происходило в полном молчании. Только видно было как на белом снегу шевелились темные фигуры.

Дядя Миша был почти в самом конце длинной цепи.

Он и еще трое солдат пытались долбить мерзлую землю штыками. Лопаток у них конечно же не было. Штык отскакивал от земли, словно от железа, даже не сделав углубления. Но они молча копали и копали. Приказы ведь не обсуждаются.

Скоро руки стало сводить и пальцы перестали слушаться. Остановились передохнуть и стали всматриваться в темноту. Цепь уже не стало видно. Солдат запорошило снегом. Огня приказано было не зажигать ввиду близости фронта.

Собственно где теперь фронт не знал даже старшина. Ему приказано выгрузить солдат на этой станции. Он и выгрузил. А где фронт? Да кто знает! Дядя Миша и трое его товарищей сильно замерзли и сели в снег.

Один из них вдруг произнес : "Братцы! Как есть - то хочется! Хоть бы кусочек какой хлебца!". А второй ему ответил : " А сальца тебе не надо, да с водочкой?"."

-"Тише ты!- шепотом проговорил Ашот. " Слышите? Лает кто - то?".

-" Да не лает, дурак! Это немцы где - то близко от нас"-ответил боец.

Ашот был кавказец . И как - то само собой сложилось, что он взял шефство над тремя другими солдатами. Хотя они его об этом и не просили. Но ему было двадцать два года и он был старший.

-"Кто сказал дурак! А ну выйди!"- Ашот приподнялся.

Но тут тишайший дядя Миша вдруг поправив запотевшие очки уставился невидящими глазами куда - то в темноту. Все замолчали. Страх сжал горло так, что больно стало дышать. Упали в снег и замерли.

Сколько так пролежали никто и не помнит. Но стало светать. И бойцы увидели неподалеку какой - то пригорок. А от него размеренным шагом удалялись от них фигуры в серых шинелях. Слышалась немецкая речь. Их было четверо. И каждый из них нес в руках какой - то ящик. Они шутили и смеялись, словно были не на линии фронта а у себя дома.

-"Постойте! Так они пьяные!"- шепотом сказал Ашот.

Дядя Миша пригляделся и понял, что немцы действительно пьяные. И такая злоба его взяла, что он рванул было к пригорку, да Ашот ухватил его за шинель и повалил в снег.

-"Ночи дождемся, дурак! Копай давай, пока совсем не замерз!" - с этими словами он принялся ожесточенно долбить снег.

Цепь солдат словно растворилась в белизне. На ближайшие сто метров никого не было видно. Такое ощущение было, что эти четверо остались совсем одни.

Дядя Миша копал снег и грел окоченевшие руки у себя подмышками, расстегнув шинель. Холод пробирал до костей. Но деться было некуда. И есть тоже было нечего. Зато снега вдоволь!Ешь не хочу!

Когда снова наступили сумерки, руки так замерзли, что пальцы не гнулись. А ног солдаты просто уже не чувствовали.

-"Ну что мальцы! В разведку!" -сказал Ашот и пополз в сгущающуюся темноту. Все остальные бросили винтовки в снег и поползли за ним.

Доползли до пригорка. Нет никого. Тихо. Но на снегу была узенькая полоска света.

Подползли ближе и обнаружили дверь. Замерзая и уже ничего не соображая, отталкивая друг друга вломились внутрь, в тепло! Это оказался немецкий блиндаж. И он весь был заставлен деревянными ящиками с надписями на немецком языке. На столе горела тусклым пламенем гильза. И никого!

Все бросились к ящикам и тотчас вспомнили о своих винтовках, забытых в снегу.

Штыки пригодились бы.Доски отрывали руками, сбивая костяшки пальцев в кровь. И руки не чувствовали боли!

А в ящиках была еда! Тушенка,печенье, масло, сахар и шоколад. Был шнапс! Много шнапса.Банки вскрывали перочинным ножиком дяди Миши. Тушенку ели руками, закусывая печеньем и сахаром, запивая шнапсом.

Один ящик быстро пустел. Решили захватить с собой тушенку и несколько бутылок шнапса и вернуться.

Ашот запретил рассказывать об этом блиндаже.

-" Да кому рассказывать - то" - подумал дядя Миша. Рядом с нами и нет никого.

Прижимая тушенку и шнапс к груди все четверо двинулись на выход.

Но тут открывается дверь и на пороге возникает немец. За ним еще один и еще один. Всего трое.

В полной тишине все смотрели друг на друга.

Затем дядя Миша, трясясь от страха произнес : " Пустите нас! Сочельник нынче! Рождество скоро!"

И немцы оживились. Заулыбались: " Рус! Рус! Иди! Иди!".

Дядя Миша видел, что они вооружены и ему стало стыдно за себя и за бойцов, бросивших винтовки в снегу.

Он хотел оттолкнуть немца и выйти. Страх прошел. Уши горели.

Но плотный, упитанный немец загородил ему дорогу и повторял : " Рус! Рус! Ганс!". С этими словами он вытащил портсигар и открыл его.

Дядя Миша не курил. Но другие потянулись и взяли по папиросе.

Закурили.

-" Садись Рус" - немец придвинул табурет. Остальные двое пошли к ящикам.

Дядя Миша сел, а немец, не обращая внимания на остальных русских столбами стоявших у входа, вытащил из нагрудного кармана фотографию. На ней был изображен подросток в круглых очках. Точь в точь дядя Миша! "Das ist mein Bruder Michail!" - сказал он, широко улыбаясь. " Брат у него, Михаил зовут."- прошептал Ашот.

Немцы расселись за столом, откупорили несколько бутылок шнапса, тушенку, печенье.

-"Komm zu mir! Rus!"- смеялись они приглашая солдат за стол.

Пришлось сесть.

-" Вот так Сочельник у нас будет" - подумал дядя Миша. - Сначала напоят а потом прирежут".

А немцы ели, пили и не обращали на русских никакого внимания.

Те молча сидели, ожидая смерти.

Но основательно выпив и закусив, немцы собрались и ушли так же внезапно, как и появились.

А солдаты прижимая бутылки и банки к груди ринулись в темноту. Бежали долго не оглядываясь. Наконец остановились и попадали в снег.

Места своего не нашли. Да и как искать в темноте. Немецкая водка согрела промерзшие насквозь кости и они уснули, уткнувшись в снег.

Проснулись от грохота взрывов. Видимо шла артподготовка немцев перед наступлением. Но снаряды рвались где - то далеко.

-" Наших нигде не было видно.- рассказывал дядя Миша. Да и немцев тоже. И пригорка".

Рассвело и они увидели солдат своей части, которые бежали к ним спиной. Рванули за ними.

Рядом разорвался снаряд и дядя Миша упал.

Очнулся в госпитале. Контузило его сильно. Он оглох и не мог говорить.Ему написали на тетрадном листочке, что вся его часть полегла как один. А половина просто замёрзла в снегу насмерть. Старшина погиб. А про своих друзей он так ничего и не узнал.

Его комиссовали и отправили в тыл. Война для него закончилась. Но прошло уже много лет а глядя на военный парад в Москве, дядя Миша вспоминал тот Сочельник ...