Моему отцу было 18 лет, когда его призвали в армию в 1944 году. Призвали из маленького села в Якутии.

В семье он был восьмым ребенком, самым младшим и самым непослушным.

Отец его, мой дед Семен наказывал всех сыновей, но моего отца особенно жестоко. Запирал в сарае на ночь зимой при пятидесяти градусном морозе, порол вожжами и просто бил. Дед всегда говорил, что из отца ничего путного не выйдет. Но на охоту брал именно его. Научил его стрелять белке в глаз, выживать в суровых зимах Якутии.

Пришла война, всех сыновей, кроме одного, инвалида, забрали на фронт. Отец мой был малолетка и дважды сбегал из дома. Но его ловили и неизменно возвращали обратно.

В 1944 ему исполнилось восемнадцать лет и его призвали служить на Дальний Восток. Утром приехал грузовик, погрузили новобранцев и пыль скрыла их. Все село долго стояло на дороге, глядя вслед уходящей машине.

В Хабаровске они были в учебке. Так как отец хорошо стрелял, его взяли снайпером.

В 1945 году началась война с Японией и их часть перебросили к границе. Отцу выдали винтовку, патроны и все обмундирование. Всего их было шесть снайперов. И отец из них был самый шустрый.

Он мог несколько суток лежать на холодной земле, не пить и не есть. И не курить.

Однажды в один из дней часть перебросили. Начался дождь! Словно небесные хляби разверзлись! Дороги так развезло, что пушки и танки вязли в грязи! Дивизия застряла.

Через два дня приехал эшелон с войсками, переброшенными из самого Берлина.

Отец рассказывал, что это были особые люди. Словно на их лицах отразились пожарища, взрывы и пороховая гарь. На гимнастерках - иконостасы! А лица спокойные или даже равнодушные. Вот только глаза горели каким - то адским пламенем, от которого мурашки по коже.

Прибывшие молча заняли окопы. А местные крутились около них. То воды принесут, то папиросой угостят. Словом всячески старались услужить! Готовы последнее отдать "берлинцам".

А тем временем японские снайперы уложили двух капитанов и одного политрука. На утро намечена атака. Но бойцы головы не могли поднять. Из шести снайперов у нас убито трое.

Отца послали найти японца, который безжалостно "косил" наших командиров.

Заползая в кусты  тогда подумал: " Или я или он!".

Сутки сидел под проливным дождем. Не спал. А наутро взошло солнце. Дождь закончился. Отец взял круглое зеркальце, перед которым брился, привязал его к пруту и стал ловить солнечный зайчик.

Долго ему это не удавалось. Наконец, блик пойман! И тут же последовал выстрел. Отец прицелился в самую середину вспышки и нажал курок. Снайпер был убит.

Но что началось потом, он помнил всю свою жизнь.

"Берлинцы", до этого сидевшие в окопах под проливным дождем, промокшие насквозь, замерзшие, вдруг встали во весь рост и МОЛЧА пошли в атаку. Они не стреляли из автоматов, не кричали "Ура!", а просто молча шли и шли не сгибаясь под беспорядочными выстрелами японцев. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего.

Японцы наверное сначала оторопели, а потом стали выскакивать из укрытий, падали на колени, бросали оружие и закрывали головы!

Отец говорил, что такой массовой сдачи в плен он не видел никогда! Стерли целую дивизию без единого выстрела.

Когда наши танки , наконец, вылезли из непролазной грязи и подоспели, все уже было кончено. Взято было много пленных.

Их поместили в импровизированный лагерь.

И отец часто захаживал к ним, посмотреть. Мальчишка!

Среди пленных был офицер. Как потом сказали из самураев. Он все время порывался покончить с собой, но наши бойцы были все время начеку.

Однажды вечером отец подошел к колючей проволоке. Было темно. Пленные сидели на земле. И опять пошел дождь. Отец подошел к заграждению и стал искать взглядом того офицера.

Он возник из стены дождя, словно призрак. " Рус! Помоги умереть! Позор для моей семьи - плен! Дай нож!". Отец удивился что японец говорит по-русски. И отдал нож. А тот молниеносно вспорол себе живот. Отец бросился со всех ног наутек. Наутро допытывались, кто дал нож военнопленному. Но так ничего и не узнали. А отец все годы думал о том, что значит честь семьи для японца.. А для русского?....