Степан Алексеевич сидел в столовой огромного дома и смотрел в окно. А за окном была осень. Желтые листья тихо падали на землю и уносились стайками подхваченные ветерком.. Статский советник пил чай в полном одиночестве и тишине.. В начищенном до блеска самоваре отражалось его грустное лицо. Он пошевелил отечными ногами и подумал :" Где Семен? С самого утра его нет.. Паршивец такой! Глаз да глаз за ним!" А у него уже ни сил ни желания бегать за мальчишкой. Но внука он любил! Хоть и сорванец.. Весь в отца! Отец-то в части! Служит значит... А мальчонка с дедом. Нехорошо это. Родитель должен воспитывать сына как полагается. Он вытянул ноги и отхлебнул горячего напитка, откусил пирог с рыбой и вдруг, почувствовал кость во рту. Осторожно вытащив ее и прожевав кусок крикнул с раздражением : "Прасковья! Почему кости в пироге! Ну-ка иди сюда!" Дверь столовой отворилась и на пороге возникла фигура молодой женщины, застенчиво прятавшей руки под фартуком. Потупив глаза, она собралась ответить, как в столовую с веселым криком ворвался мальчуган, чуть не сбив ее. За ним вошел конюший Никита.

-Барин! Сладу с ним нет! Поймал его на конюшне. Лошадям в морды тыкал травой, уговаривал покушать.. Увидел меня и ну бежать! Еле успел за рубаху ухватить..-мужик поправил пояс.

-Семен! Ты что-это вытворяешь! Ты почему в конюшню пошел в исподнем?- Степан Алексеевич придал голосу особую строгость. Но веселые морщинки возле глаз выдавали всю его любовь к внуку и доброе расположение.

Взобравшись на стул, мальчик сверкнул сурово на деда синими глазами и потянулся за пирогом.

-Нет! Дорогой мой! Сначала умойся, переоденься, а потом прошу к столу!- дед бережно взял мальца на руки и понес в детскую. Передав ценный груз в руки няне, он направился в свой кабинет. Туда входить без разрешения было запрещено абсолютно всем, включая жену и сына. Здесь он читал, пил украдкой грушевую наливочку, иногда спал. Удобное кресло мягко обняло усталую спину и он подумал :"Старый я стал что-то. Все болит. Помирать пора верно.." Он взял лист бумаги , придвинул чернильницу и принялся писать письмо сыну в часть. Жаловаться не стал. Просто попросил приехать. Строчки ложились не ровно. Пальцы не слушались.. А когда-то он писал много.. Когда работал правителем канцелярии московского обер-полицмейстерства в 1873 году. Затем был гласным городской думы-1866 году, затем мировым судьей-1866, председателем Мирового съезда 1-го округа и, наконец московским городским головой. Давно это было, кажется в 1885 году. Дома бывал редко, наездами. Аннушка не жаловалась. А вот сын рос...м-да.. без отца считай. Так имеет ли он право требовать теперь от него, чтобы он воспитывал Семена и ушел из части? Вернуть бы эти годы назад...И что? Бросил бы свои занятия и осел в поместье? Нет, конечно!

Старик пожевал губами. На дворе 1891 год. Ему 73 года и он стал совсем немощным. Грудь ломило так, что приходилось останавливаться, пока боль не проходила. Лекарства, прописанные доктором не помогали. Да он и принимал их не регулярно. Так, от случая к случаю..

Степан Алексеевич вдруг вспомнил, что не собрал "смертное"..

-Непорядок! Нужно сказать Аннушке, что бы приготовила во что обряжать-то.

Он тяжело поднялся и побрел к выходу. В кабинете почему-то не сиделось. Открыв парадную дверь, вышел на крыльцо. Солнце уже садилось и аллея медленно уходила в тень. Сощурив близорукие глаза он стал всматриваться в сумерки. Нет! Ему не показалось... По аллее медленно ехал всадник на лошади. Погоны отражали последние солнечные лучи.. Приблизившись к крыльцу молодой офицер снял фуражку, перекрестился и спрыгнул с лошади. Это был Семен. Долгожданный сынок, которому он написал письмо. А он взял и приехал.. Старик обнял своего ненаглядного и...заплакал.

-Да Вы что! Папенька! Пойдемте в дом! Простудитесь! Прасковья! Чаю нам с папенькой! И побыстрее!- молодой человек рывком открыл массивную дверь и бережно поддерживая отца под руку, повел его в дом. А старик украдкой утирал слезы и с нежностью поглядывал на него.

-Возмужал-то как! Окреп! Отрастил усы и бородку! Не курит! Молодец!- думал старик по дороге в столовую. Время было ужина и потому стол накрыли как было принято в семье.

-А маменька где?- спросил Семен, усаживаясь поудобнее.

-Так в гости поехала.. Сказала, что к ужину поспеет.. Да вот и она..

В столовую вошла высокая стройная женщина и внесла с собой шлейф аромата тонких духов и светского шарма. 

Офицер встал, шутливо щелкнул каблуками и поцеловал протянутую руку :" Здравствуй маменька! Рад Вас видеть! Присаживайтесь к столу. Мы Вас ждали..." Он отодвинул стул, приглашая Анну Павловну сесть.

Ужинали молча. Разговаривать за столом было не принято. Затем бабушка пошла в детскую, а мужчины удалились в кабинет.

В кабинете топился камин и было тепло и уютно. Выпили по рюмочке грушовки и разговорились. В конце беседы Степана Алексеевича потянуло в сон. Семен укрыл старика шерстяным пледом и тихонько пошел к входной двери.

- Ты сына-то не бросай. Возьми его в часть, как подрастет. В нашем роду много военных было. Пусть будет еще один. Время смуты наступает.. Чует мое сердце, Правнуки мои будут как срезанные цветы, БЕЗ КОРНЕЙ! У русских ведь не приветствовалось раньше дарить срезанные цветы. Теперь знаешь, почему.. А нынче только и дарят...Эх, времена плохие приходят..

Старик помолчал.

-Ты иди Семен! Бог с тобой! Иди...

Пришла ночь и...отошла душа уставшая.. Улетела в дальние дали.. И не печалилась о том, во что обрядят усопшее тело. Она знала и видела все грядущие страшные события, но помочь уже своим близким и любимым людям не могла.

Похоронили Степана Алексеевича тихо. Семен Степанович вернулся в часть. Он уехал по той же аллее, оглянувшись один раз и помахал рукой матери и сыну, сиротливо стоявшим на дороге. Молодой, сильный, полный надежд, он не воспринял слова отца серьезно. И только по прошествии лет понял как тот был прав! Смута наступила и разбила вдребезги его мир, который он так любил и боготворил.. Были страшные минуты, когда он позавидовал смерти отца, потому что жить больше не мог. Но это будет потом.. А сейчас за его спиной оставался большой и уютный дом, где его всегда ждали...Что может быть лучше!

Поскриптум.

Предок семьи Павел Васильевич Тарасов по указу Царя и Великого Князя Михаила Федоровича было пожаловано родовое поместье в 1645 году в Рязанском уезде,

"переходившего к потомкам, которые служили Российскому престолу на военной службе". Определением Правительственного Сената 10 ноября 1859 года и 15 декабря 1870 года род Тарасовых "признан в потомственном дворянстве со внесением в 6 часть родословной книги Рязанской губернии.

Отец Степана Алексеевича- Алексей Алексеевич Тарасов, лейб-компании гренадер, в 1751 году пожалован Гербом, который внесен в часть 14 Сборника Дипломных гербов Российского дворянства.

Мой прадед Степан Алексеевич Тарасов действительный статский советник родился 25 декабря 1819 года и почил 23 ноября 1891 года оставив наследство своему сыну Семену Степановичу Тарасову и внуку Семену Семеновичу Тарасову- моему деду. В 1911 году жена Степана Алексеевича, Анна Павловна Тарасова пожертвовала 900 000 рублей на строительство приюта на 150 человек бедных и престарелых, который располагался на ул. Шаболовка 14.

Корни восстановить и оживить можно.. И тогда из них вновь вырастут живые цветы...

(Продолжение следует)